(4.12) Глава двенадцатая

тишина. Сколько она длилась, Максим не помнил, только ему почему-то вдруг стало тепло. Это тепло разливалось по всему телу, он был как в блаженной истоме. Через закрытые веки стал просачиваться какой-то непривычно яркий свет. Это почему-то напоминало детскую забаву «калейдоскоп», где нужно смотреть в трубочку, и там появляются такие разноцветные орнаменты, а при повороте трубочки они меняются, создавая новые яркие и необычные узоры. Максим попытался приподнять веки. Яркий свет больно резанул по глазам, и в ушах появился неприятный гул, переходящий в тонкий свист. Когда свист прошёл, Максим услышал лёгкое жужжание, а потом тихие постукивания о стекло. Появилось какое-то мутное, расплывчатое изображение светлого пятна, которое никак не удавалось сфокусировать. К радости Максима, картинка стала постепенно становиться четче…
– П… п… пчела! – прошептал он тихо, наблюдая как пчёлка бьётся об оконное стекло, пытаясь вырваться на свободу. П… п... пчела! – повторил он уже громче. В этот момент пчёлка нашла щель в форточке и, немного пожужжав, исчезла, вылетев на улицу, на свободу.
– Ле… ти... п… п… пчела! – повторил Максим, как малый ребёнок, радуясь, казалось бы, обычной пчёлке. Но сколько в этой обычной пчёлке было упорства, как она рвалась к своей свободе! И, в конце концов, победила! Максим потихоньку чуть-чуть повернул голову в сторону тумбочки, где в вазе стоял букет обычных полевых цветов, но свежих.
– П… п… пахнет, – прошептал он, жадно втягивая в себя воздух. Вдруг взгляд Максима остановился на куске бумаги, прикрепленном к стене напротив его кровати. Изо всех сил он напряг своё ещё не полностью восстановившееся зрение. Сначала в углу рисунка он разглядел жёлтое солнышко с разными лучиками на синем фоне безоблачного неба, затем зелёную травку с красными цветами и разноцветными бабочками. Но вот что было посередине, ему никак не удавалось увидеть. Максим изо всех сил напряг зрение … и разглядел… пчёлку, летящую в синее небо… А рядом с летящей пчёлкой была нарисована маленькая девочка с косичками, которая протягивала ручки, и казалось, что она хотела кого-то крепко обнять...
– Д... Диана! – произнёс, улыбаясь, Максим, потому что вспомнил про рисунки в своем рабочем столе. – Оставаться погибель. Взлететь невозможно. Отсюда вывод: БУДЕМ ВЗЛЕТАТЬ! – добавил он, и по его щекам потекли слёзы…

Роговская эстакада, N часов спустя…

Активное движение автотранспорта в обе стороны. На средней полосе одиноко стоит тойота, вокруг которой ходит молодой человек в галстуке и с аптечкой в руках. В левом ряду, чуть не сбивая странного и явно ожидающего кого-то парня, проносится чёрная иномарка с мигалкой и «правильными» номерами. Через мгновение из открытого заднего окна авто высовывается рука с непотухшим окурком сигареты, который тут же летит в сторону ещё местами не убранного побитого асфальта, расплывающихся масляных пятен и запёкшихся бордовых лужиц крови…

Как гром среди ясного неба, раздался стук в дверь:
– Вот вы где, Максим Денисович?! По всему центру вас ищу! А вы, значит, в своём кабинете уже за столом спите! Ну и накурили вы здесь, хоть топор вешай! Ой, не бережёте вы себя! Вам отдохнуть надо! Просыпайтесь быстрее! Там тяжёлую привезли… девочку маленькую! Говорят, в коме! Аж сердце разрывается от боли! На мать и отца вообще смотреть без слёз невозможно!
– Ч…что, Людочка? – протирая глаза, спросил Покровский. – Девочка? Сколько лет? Как фамилия? Не Александрова?
– Да не знаю пока, на вид лет… пяти… а вы что, её знаете? – только и успела спросить Людочка. Когда она, наконец, открыла окно и обернулась, то увидела лишь закрывающуюся дверь кабинета, а на полу альбом с детскими рисунками…

КОНЕЦ