(4.3) Глава третья

вот ты где, Макс! Я его по всему центру ищу, а он вот где прячется!
Максим обернулся и увидел идущего к нему заместителя главного врача. Это был Олег Алексеевич Самсонов, неплохой мужик, с принципиальной жизненной позицией, которая не раз мешала ему в продвижении по служебной лестнице. Лебезить перед начальством он не умел и всегда готов был высказать всё прямо в глаза, за что, собственно, сам и страдал. Самсонов всегда уважал Максима, но сейчас по его глазам было сразу заметно, что он чем-то серьёзно взволнован и озабочен. Максим спросил первым:
– Чего, Сеич? Главный звонил?
– Да, брат, звонил… А как ты догадался? – протягивая сигарету Максиму и прикуривая свою, спросил он.
– Ну и что, Сеич, скажешь?
– Я бы сказал, но думаю сначала тебя выслушать, старичок, – затягиваясь дымком от сигареты и хитро прищуриваясь, продолжил Самсонов.
– Знаешь, Сеич, тебе бы в разведке работать, а не в медицине. Ты же от главного всё уже знаешь и сам. Так ведь?
– Главный – это главный, а ты, Макс – это ты, брат! Не мямли, говори как есть.
– Не дотянем до утра, Сеич… Оперировать нужно срочно. Уф… Вот и весь мой тебе сказ…
– Уверен, Макс?
– В том-то и дело, что да! Поможешь? Или как главный сказал?
– Ты меня знаешь, Макс, но если мы с тобой в одной связке сорвёмся, то навсегда, да ещё и людей за собой потянем. Это очень серьёзно, давай всё ещё раз тщательно обдумаем и проверим. Как считаешь? Сколько, по чесноку, у нас ещё есть времени?
– Главный дал пять часов, если срочно, или завтра утром в десять, но нутром чую, что часа два-три. Не больше. Понимаешь, Сеич, гематома увеличивается и промедление смерти подобно.
– Да, брат… Ну и хреновина… Дай-ка подумать, погоди… – задумчиво сказал Самсонов и направил взгляд высоко в небо, как бы спрашивая совета у самого Господа. «Но Ты на небе, а я на грешной земле, где всё нужно делать согласно правилам. А может послать все эти правила к чёрту и хоть раз сделать что-то, что велит тебе твоё сердце?!» – продолжая внутреннюю борьбу, думал он.
– Эй, Сеич… Ты чего там? – теребя его за плечо, спросил Максим.
– А? Ты?! ... Я это… вот что подумал. Мы сделаем так: обследуем ещё раз и если изменений в лучшую сторону не последует, то будем оперировать! – произнёс он уверенным голосом, не отводя взгляда от неба.
– Сеич, я…
– Всё! Никто больше ничего не узнает! Ты и я! В одной связке! Как там у Высоцкого: «Надеемся только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк. И молимся, чтобы страховка не подвела».
– Ты чего, Сеич?
– А ничего, Макс! – резко оборвал Самсонов и продолжил: «И можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа».
– Я теперь понял, Макс, как нам поступить. Никому ни слова! Только ты и я, и наши знания и умения! Понял меня? Пошли, всё обмозгуем получше, – сказал он и, обняв Покровского за плечо, двинулся в сторону нейрохирургического центра…