(3.2) Лихие Девяностые

не слышать (это я про «музыку»).
– Вер, а для храбрости нет чего-нибудь?
– В бардачке есть коньяковский, можешь кирнуть малёк. Чего, испугался?
– Да нет, просто допинг. Работа творческая и всё такое…
– Понятно! Только много не пей, творческий человек. А то не довезу тебя.
– Не боись, я глоток и всё.
Коньяковский приятно согрел меня изнутри, и стало спокойнее. Вера водила машину очень здорово, сказывался опыт, да и машина была, что надо. Скорости совсем не чувствовалось, но по звукам с улицы я понял, что нас никто не обгонял. Отсюда вывод – скорость была приличная. Вскоре мы куда-то свернули, и гул машин пропал. Машина ехала медленно, объезжая канавы и ямы одной из наших дурацких дорог, которая была явно не асфальтовая, так как из под колёс летела щебёнка. Судя по количеству песен, ехали мы минут тридцать, а значит, недалеко от Москвы, и это радовало.
– Ну всё, можешь снять свой головной убор, приехали – сказала Вера, и выключила подобие музыки. Глаза мои увидели большие глухие ворота, перед которыми остановилась Верина машина. Они были большие, с дверью посередине, оборудованной глазком. Что характерно, Вера не подавала никаких сигналов, за исключением мигания фарами. Так продолжалось около минуты, и лишь потом со скрипом открылась дверь, и перед моими глазами предстал фактурный молодой человек, держащий в руке поводок собаки, которая так и норовила познакомиться со мной, брызгая слюной и не переставая лаять.
– Фу, Буч! Свои! Фу, сказал! Заезжай, Вер. Ты с кем? – спросил он, просверливая меня взглядом насквозь.
– Это со мной.
– Понял, – ответил он, сдерживая пса.
Машина въехала во двор, и ворота закрылись. Не скажу, что дом был большой, скорее наоборот, неприметный, поскольку весь спрятан был в высоких деревьях, и эти деревья были не яблони или груши, а сосны, с густой хвойной шевелюрой. Участок просто утопал в зелени. Были и берёзы, и главное, никаких грядок и парников. Просто дом в лесу. Чьи участки были по соседству, увидеть не представлялось никакой возможности, так как помимо высоких ворот, был и высокий глухой забор. Короче, деревянная крепость, да ещё с Бучем впридачу. На крыльце дома стоял ещё один мужик и курил, при этом смачно сплёвывая на землю.
– Приехали, вылезай, – сказала Вера и заглушила двигатель.
Лёгкий холодок пробежал по моей спине, когда я проходил мимо курившего мужика. Его лицо украшал здоровенный шрам, придававший ему устрашающий вид.
– Вер, это и меня можно починить? – произнёс он хриплым, прокуренным голосом.
– Ты чего, робот, чтобы тебя чинить? Слышь, Сиплый, хорош никотин тянуть, мозги последние прокуришь! Скажи Ферзю,