(2.3) Школьные шалости

такие виды, что и художникам не снились.

Были ещё и рогатки, стреляющие по аппетитным ляжкам.

В общем, скучать было некогда. После уроков летели на улицу и гоняли в футбол, пока родители нас не растаскивали по домам вечером.
Раньше улицы не боялись, как боятся теперь. Вся жизнь проистекала там, а не дома у компьютера, как это происходит сейчас. Какое же разнообразие уличных игр было, все и не вспомнишь. Например, игра в трубки на недостроенной стройке дома. Это же классический современный пейнтбол. Только в пейнтболе стреляют краской, а мы сделанными из бумаги патронами. Причём кончик патрона обмазывался клеем и мог поранить. Так что мы играли в очках для бассейна, чтобы защитить глаза. Ну, прямо как в пейнтболе. А велосипеды? На них мы прыгали через препятствия из самостоятельно построенных трамплинов. Ничего не напоминает? Правильно, почти BMX в действии (современный велосипедный EXTREMЕ). А что творилось в школах на переменах — это отдельная история. Играли в слона, рыбака, толкучку, фантики. Но в один раз мы сыграли в игру, после которой меня чуть не исключили из школы. Была одна фишка у нас. Несколько человек подлетало к одному, его хватали и начинали подбрасывать вверх. Это знакомая процедура для тренеров, что-либо выигравших. Я не отличался большими габаритами, и подбрасывать вверх меня было большим удовольствием для тех, кто подбрасывал. Но летать мне суждено было недолго. Пока меня подбрасывали вверх, толпа сместилась к углу коридора. И надо же такому случиться, в этот момент из-за угла вышла учительница истории с кучей тетрадок в руках. На ногах у меня красовались польские кроссовки с жёсткими мысками. Мне их родители только достали. «Э-э-эх! Э-э-эх!» — раздавалось вокруг нас. Во время одного из полётов я заметил учительницу, но объяснить всё ребятам мне не удалось. Дальше сложно описать словами, но я всё же попробую. Подлетая вверх последний раз, я со всей дури мыском своих новых кроссовок попадаю учительнице в подбородок снизу, как по мячу бьют в падении через себя. Все врассыпную, а я, немного повисев в воздухе, как Майкл Джордан, и посмотрев сверху на свою жертву, с треском падаю на неё.

Помню её крик, летящие повсюду тетрадки, очки, вдребезги разбивающиеся о стену, и её мягкое тело, так удачно меня принявшее на себя. Ещё лёжа на полу, она заорала: «Всееее, выыыыы, четвероооо! Мааарш в клаааассс ко мне! Соберите тетрадки, своооолооочи! В клааааассссссссс!»
То, что мы там услышали, повергло в шок мою относительно детскую психику. Мне кажется, я не дышал совсем, глядя на её окровавленный рот. Она